| |
Искусство "Первого
откровения"
 11мая
в Институте искусствознания в Козицком переулке, в самом центре
старой Москвы некоторое количество "старых русских" москвичей
побывало на открытии выставки, которая стала событием в жизни каждого
из нас. Замечательно то, что в ней не было ни одного признака "шоу":
не было радиорекламы, стыдливо называемой ныне "информационной
поддержкой", не было телевидения (обычно это около часа пытки
для всех присутствующих, путаница кабелей, туча невнятного народа
- и всё ради сорока секунд показа с комментарием, в котором перепутаны
имена и столько фактических ошибок, сколько можно вместить в данный
отрезок времени).
Институт искусствознания располагается в
красивом особняке, которого не коснулось бедствие евроремонта, и
поэтому там уютно и приятно. Сотрудники института организовали выставку
нижегородской художницы Галины Каковкиной и сделали это со вкусом,
знанием и умением. На открытие выставки пришли те, кто ценит искусство,
а не суету вокруг него (таких оказалось довольно много), и те часы,
которые они провели, рассматривая картины и беседуя с художницей
и друг с другом, были потрачены не зря; они сложились в общение
с Богом и Его творением, которое обогащает человеческую душу.
Пейзажи и натюрморты Г. Каковкиной не только
"выглядят", но и звучат, ведут разговор со зрителем. Вообще
замечено, что пейзаж, написанный хорошим художником, меняется, и
отныне, когда вдумчивый зритель въяве видит изображенный уголок
природы, он замечает, что сквозь него он видит и ту картину, на
которой этот уголок запечатлен. Это значит, что художник добился
своего свершения; он поделился с другими частичкой своей души, вложенной
в искусство. И вот, в нашем случае художница подарила нам свой взгляд
на мир, и взгляд этот стоит того, чтобы на нем остановиться.
Пейзажи на выставке были сгруппированы на
две части, зимнюю и летнюю. В первой части главное — это ритм
обнаженных деревьев, тайна снега, укрывающего землю, и светлые сумерки
северного зимнего дня. который не столько дает свет, сколько обещает
его. Деревья же увидены так, как видел их Боратынский:
Поэзии таинственных
скорбей
Могучие и сумрачные
дети.
Их форма, ритм, их расположения не только завораживают
взгляд; они властно ведут мысли смотрящего от твари к Творцу, напоминают
о Нем, заставляют видеть в себе не просто какой-то вид жизни, но часть
жизни созданной и прекрасно устроенной. Как сказал один из выступавших
на вернисаже, снег написан так, что видно: под ним — земля, это
тварный мир в ожидании чуда пробуждения. И единственная человеческая
фигура в этих пейзажах — мальчик с тонким и по-зимнему румяным
лицом и с глазами, наполненными напряженностью ожидания такой силы,
что кажется, что все остальные пейзажи — это мир, увиденный вот
этими его большими и глубокими глазами. Такая вот сила художественного
изображения: мы все как будто входим в эти пейзажи как в единое пространство
и остаемся там все вместе, но вроде бы каждый — наедине с Богом.
Пейзажи Галины Каковкиной — часть русского
искусства не только потому, что изображают северную природу, и не
потому даже, что они как искусство многоплановы (это общепризнанное
свойство русской живописи), то есть являются и "картинкой",
и текстом, и действом, но главным образом потому, что вызывают у зрителя
глубоко личное переживание, но не отъединяют его от других как "гордого
индивида", а напротив, соединяют людей в некую мыслящую общность,
в которой эстетические, чувственные, душевные переживания возвышаются
до переживания духовного, в чем, собственно, и состоит принцип соборности.
И еще одно свойство есть у этих зимних пейзажей:
они прекрасно передают глубокое народное переживание Покрова как благодетельного
укрытия от невзгод и напастей в ожидании возрождения, новой жизни.
Мне однажды воочию привелось увидеть, до чего же удивительно совпали
в России празднование Покрова Божией Матери и начало зимы. В тот год
снег выпал на Покров в изобилии, хотя осень была теплая и зелень еще
не сошла. Сначала было любование зелеными ветвями, склонившимися под
снежным бременем, потом ветки стали трещать и ломаться, и стало ясно,
что благодетельную милость Покрова можно почувствовать как милость
только если правильно к ней подготовиться. Зеленые кусты и деревья
ломаются под снегом, и весенние почки на них, не успевшие "уснуть",
замерзают. Так и молодящиеся старички не в состоянии достойно, спокойно
и с благодарностью встретить осень земной жизни, необходимость перехода
в жизнь вечную их и страшит, и возмущает, и они любыми доступными
им средствами — одеждой, гримом, спортом, развлечениями —
пытаются изменить законы мироздания... Не таков зимний мир Галины
Каковкиной: он аскетично сосредоточен, погружен в благоговейные размышления
и доверчиво ожидает своего пробуждения. И милость Божия над ним.
Приняв поучение зимней земли, мы убеждаемся,
что правильно поняли художницу: полотно "Деревья, пашня"
показывает момент пробуждения. На нем оттаявшая земля готова произрастить
зелень, деревья, на первый взгляд все те же, зимние, на самом деле
энергично вытягиваются к небу, а небо это, очень бледное, уже светло
и обещает вот-вот брызнуть теплом солнечных лучей. А
летние пейзажи потрясают жизнью цвета и света, и в них тоже скрыта
тайна, на полотнах некий прекрасный и таинственный мир; может быть,
это мир до грехопадения, может быть, после всеобщего воскресения,
а может быть — это временный земной мир, увиденный тем, кто знает
вечность. Дороги на пейзажах уводят внимание вглубь картины, и по
ним очень хочется пойти, хотя понятно, что за поворотом — тайна.
Так вот взять и пойти? Ловлю себя на том, что в жизни я вряд ли пошла
бы по неизвестной дороге, я для этого слишком осторожна. Значит, полотна
лечат душу, снимают с нее слои отягощения опытом падшего мира, возвращают
к исконной гармонии.
Именно поэтому о живописи Галины Каковкиной
хочется говорить как об уроках Первого откровения, как называется
в богословии раскрытие Богом Себя в Творении, возвещение о Творце
через тварь. Художник — и теперь зритель — проникает в первозданную
сущность вещей в мире и за копотью и экологическим дисбалансом, за
спешкой и поверхностью современной жизни видит мир, созданный добро
зело и открытый человеку для жизни и красоты, для добра и любви —
и видит его как совершенное творение Божие, и в творении, затаив дыхание,
различает Творца.
М.А. Журинская, главный редактор журнала "Альфа
и Омега
" для
газеты "Православное слово" май 2000
|
|
