Из истории нижегородского андеграунда

"Поколение дворников и сторожей" оказалось самым счастливым в смысле ощущения той "свободы", которую так безуспешно и долго искали "левые" и "либеральные". Свобода, не связанная ни с протестом, ни с сопротивлением, свобода как состояние, когда тебе ничто не угрожает, а если и есть опасения, то тебе на них глубоко плевать. Ничто не разрушит твоего собственного органичного ощущения мира и творчества, ничто не отвлечет от выражения сокровенного только тебе присущим языком, без реверансов в сторону авторитетов, академиков и прочих классиков. Думается, что такое ощущение переживали обитатели "Башни" В. Иванова, они могли себе позволить посвятить время диспутам о сути творчества, не о кривых путях его истории, заметьте, а о глубинных смыслах бытия и художественных способах их передачи.
    Нижегородское, нет, простите, горьковское, неформальное творческое объединение "Черный пруд" - провинциальный родственник и современник питерских, извините, ленинградских "Митьков" — давно перестало собираться, но до сей поры продолжает будоражить умы искренних и честных приверженцев идеи если не чистого искусства, то свободного творчества. "Черный пруд" был оплотом нонконформизма в большом, высоко образованном, культурном, музыкальном и театральном, но хронически закрытом, то есть совершенно не доступном для иностранцев городе.
Вольнодумство в изобразительном искусстве концентрировалось на квартирных выставках, где мнение друзей было похлеще выставкома. Выставком Союза художников мог назначить участником престижной выставки. Друзья, обсуждающие за стаканом портвейна живую плоть искреннего самовыражения, не посягали на самолюбие или амбиции, а тормошили душу, высекали искру творчества.
    Среда была плотной и подвижной, в ней находилось место аскетам, пьяницам и стукачам, разнородность публики не мешала находить общий язык тем, кто нуждался в нем, а не в досуге и не в скандале.
    В начале 1980-х созревает иной круг художников, где есть место духовным исканиям, обращению к творческим авторитетам в лице мастеров итальянского Возрождения, русской иконы и чтению Флоренского в самиздате. Именно тогда были в ходу, в последний раз без кавычек, вдохновение, плен Вечности, особый дар, стремление к идеалу и прочие определения высокого состояния души художника. Жаль, что никто из участников тех встреч, в отличие от митьков, не оставил наследия литературного, или просто мемуарного, воспоминания обрывочны, сроки выставок не точны. Видимо, документальная фиксация, меморизация, претили духу этих тусовок, их участники и творили, и собирались ради вневременного, которое пренебрегает точными датировками.
Единственными свидетельствами исканий духовных и формальных стали живопись и графика. Одной из основополагающих установок неписанной творческой заповеди "Черного пруда" стала ориентация на живописный реализм без идеологических эпитетов. Каждый автор обладал своей неповторимой пластикой и кругом тем. Грубоватые архаические ангелы у колодца в исполнении Н. Сметанина, рафинированные, изысканно-утонченные бессюжетные натюрморты А. Акилова, библейские пророки и праотцы А. Сахарова, наивные стилизованные пастушки и крестьянки Г. Каковкиной, "жизнь с черного хода" в жанровых композициях С. Сорокина, безудержная декоративность цвета в композициях Н. Панковой. Но всей их умиротворенности, духовности, порой пасторальности угрюмо противоречила непреодолимая стена официального неприятия.
    Главным пафосом, объединившим узкий круг авторов, было острое чувство приближения чего-то более значительного, чем существующая реальность, более острого, чем еще не забытая "оттепель". Это было пронзительное ощущение реально возникающей свободы преодоления прежних унизительных запретов и барьеров, подстегнутое ощущением перемен неистовое желание показать свои работы публично.
    Стремление к свободе привело к потребности добиться разрешения организовать открытую выставку, альтернативную официальным союзовским, без цензуры и формальностей, но для широкого круга зрителей. Что появилось раньше, выставка ли в кинотеатре "Рекорд", под носом у Союза художников, творческое ли объединение "Черный пруд", проблема сродни курицы-яйца. Сам момент создания объединения вызывает разногласия. Но все это лишь усугубляет эффект легендарности всего происходящего, да и сами герои, хоть и здравствуют, слава Богу, но какие-то эпические, почти как Чкалов.
    Впрочем, два документа имеются, оба датированы 1988 годом, оба — ответы на запросы "в инстанции". Исполнительный комитет Нижегородского районного совета народных депутатов г. Горького от 12.10 1988 г. сообщает на запрос Объединения художников "Черный пруд", "что решение о создании объединения будет принято после согласования данного вопроса с Минфином РСФСР". Второй документ: "Областной Совет народных депутатов, Исполнительный комитет, Управления культуры, Приказ от 22 апреля 1988 года № 58: Разрешить ГК ВЛКСМ проведение выставки неформального объединения художников "Черный пруд" в фойе кинотеатра "Рекорд" с 25 апреля по 29 мая 1988 года". Замечу, что музыка А. Шнитке и Д. Шостаковича в этом городе к тому времени уже давно прозвучала с официальной сцены, и возможно, раньше, чем во многих других городах страны.
    Выставка вызвала ни с чем в последствии не сравнимый радостный подъем среди художников и неподдельный интерес у зрителей. Зал кинотеатра "Рекорд", темноватый для живописи, не предназначенный для большого потока посетителей, стал местом первой экспозиции Современного искусства в городе Горьком. За первой выставкой последовало еще несколько, за кинотеатром надолго закрепилась репутация площадки нонконформизма. Интересно, что выставки ждал немыслимый коммерческий успех: картины быстро расходились по зарубежным частным коллекциям, говорят, даже, что первую выставку чуть не на корню А. Глезер купил и в Америку увез. Собиратели советского андеграунда вообще работами чернопрудовцев гордятся и не торопятся их продавать.
    Отношения с "широкой аудиторией" в родном городе оказались сложнее. Зрительские отзывы свидетельствуют как о доброжелательном внимании, так и об агрессивном неприятии: "Кончайте морочить людям головы! Всех вас куда-нибудь что-нибудь строить и таскать мешки!" Слава Богу, философски-созерцательная натура членов объединения, последовательность и доверие к собственным поискам обеспечили им устойчивость на выбранном пути.
    "Черный пруд" по своим формальным признакам оказался еще более закрытой организацией, чем Политбюро, в его состав вошло всего девять человек, десятый далеко не единогласно был принят год спустя. Хотя желающих попасть в кухню их ошеломляющей тогда популярности было достаточно, организация сохранила свой герметичный образ. Возможно, это добавило ему основательной монументальности. Но это было, все-таки, скорее содружество, которое не торопилось с манифестами, важнее было понимание друг друга. Был ли среди них творческий лидер, ответить трудно, коллегиальность и свобода обсуждения и принятия решений была предельная, никакого централизма, даже демократического. Был, конечно, главный организатор, А. Сахаров. Ему удалось официальные инстанции продавить, ссылаясь на закон о добровольных обществах и объединениях от 1933 года. Он до нынешнего дня сохранил какие-то документы, самодельные книги отзывов, стильные пригласительные билеты с обращением "Сударыня, сударь", что было делом неслыханным.
    Выставка состоялась. Официальная критика продолжала клеймить неформалов, сложился круг почитателей и последователей. Все шло как нельзя лучше. Вершиной достижений объединения стало выставочное турне по музеям и выставочным залам Чебоксар, Самары, Москвы, Нижнего Новгорода, закупки в коллекции государственных музеев.
    Та былинная эпопея с прорывом идеологических запретов и разрушением казенных стереотипов продолжалась всего-то два или три года. Эйфория публичного признания сменилась усталостью и некоторым скепсисом. Нахлынуло пронзительное ощущение вновь утраченной, разменянной на громкие события, творческой свободы, желанная когда-то публичность привела к зависимости от игры со зрителем в "любит - не любит".
    Стратегия групповой деятельности потеряла актуальность. "Живопись пишется в одиночку", как считает художник Г. Каковкина, каждый автор свободен только в своем индивидуальном творчестве, если конечно ему сопутствует постоянный, упорный труд. Почти все члены неформального объединения "Черный пруд" продолжают заниматься искусством. Духовные искания привели некоторых к иконописному творчеству. Кто-то просто занимается живописью, потому что по-другому не может. Им часто сопутствует зрительское признание и некоторый коммерческий успех.
    Дорого то, что но ни один из авторов не поступился духовно-творческими открытиями и обретениями, которые произошли с ними тогда, когда были они голодными, непризнанными, непубликуемыми, отвергнутыми.
    "Черный пруд" вот уже не один год пытался организовать свою юбилейную выставку. Юбилей представляется довольно мифическим, но хорошим поводом взглянуть на легенду из другого времени.
    Два десятилетия до неузнаваемости изменили нашу жизнь и отношение к искусству. Уже "квартирные выставки" стали достоянием гламурного образа жизни, уже никакое государство не наложит идеологической запретов, и никто не пригласит на собеседование в закрытый кабинет с целью выяснения подробностей, доносов никто не пишет, да и читать их некому, закрытость стала признаком элитарности, а не сопротивления. Из искусства ушла тайна, сначала творческая, потом ремесленная и, наконец, организационная, — андеграунд стал музейным. Возможна ли творческая свобода под девизом: "Жаждет новых утех просвещенный наш мир"? Но выставка участников "Черного пруда" состоится в мае 2007 года почти в полном составе.
Справка:
"Черный пруд" — историческое название небольшой площади в центре Нижнего Новгорода, рядом с которой находится кинотеатр "Рекорд".